Ребятишки направились в детскую, а мы остались на крыльце. Не знаю, о чем думал Рок, а я прикидывала варианты безопасного отступления. Но камнем преткновения во всех моих планах выступал изрядный перевес дорогого мужа в длине ног и силе мышц. Может, стоит извиниться?
— Эм… — я открыла рот, но все никак не могла сформулировать фразу, опасаясь раздразнить зверя. И что-то мне подсказывало, что это будет не безобидный хомячок.
— Заткнись, — прервал мои метания Рок. — Поговорим, когда вернусь, а то сейчас я тебя просто-напросто пришибу, — он стиснул руками перила, очевидно, представляя вместо них мою шею. Те жалобно затрещали, вселив в меня крупную дрожь паники. — Покорми детей и постарайся не сжечь дом.
Рок газанул со двора так, что я думала, покрышки лопнут. Детки дисциплинированно одевались, умывались и чистили зубы, не нуждаясь в моем внимании.
Итак, каша. Я терпеть не могу любые виды каш еще с детского сада. И пускай диетологи наперебой кричат, как это полезно и необходимо, меня можно заставить их есть только под дулом пистолета. Бедные Дженни и Лэнс, им еще долго мучиться, пока они смогут самостоятельно решать чем питаться. В одном из кухонных шкафов я отыскала пару коробок с овсяными хлопьями. Так-с, достаточно на сегодня приключений — буду читать инструкцию и четко ей следовать. Угу, молоко или вода, варить 15 минут. Ха, простейшее дело. В той коробке хлопьев оказалось чуток, поэтому я досыпала в кастрюлю из соседней, точно вымерила указанную пропорцию воды и включила конфорку. Выставила таймер ровно на четверть часа, не желая повторять предыдущие ошибки. Скоро стану образцовой мамашей, блин.
Проверила, как ребятишки. Лэнс самостоятельно закончил утренний туалет и уже тщательно расчесывался перед зеркалом. Он такой серьезный все время! Это ненормально для семилетнего мальчишки, даже я чувствую себя перед ним, будто в чем-то провинилась, и меня вызвали на коврик к директору. Хотя, возможно, он попросту в моем присутствии так себя ведет, решив, что я оккупировала законное место его матери. Сочувствую, мальчик, но я тут не при чем, твои родители сами горазды сориться.
Дженни же подбежала ко мне с резинками в руках. Нет, второй раз я не дам проводить эксперименты над своей шевелюрой. Даже не проси. И так ту косичку еле расплела, в порыве состричь хотела.
— Сделай мне хвостики! — потребовала малявка.
— Присаживайся. Сейчас сделаю, — у меня аж от сердца отлегло. Я как можно аккуратнее соорудила на ее головке два хвостика, застегнула летнее платьице и помогла с сандаликами.
— Ну что? Пошли завтракать? — в кастрюле уже булькала ненавистная каша. — Лэнс, расставь, пожалуйста, тарелки. Дженни, достань из вон того ящика ложки.
Я заглянула в кастрюлю и обомлела. До половины ее заполняла бурлящая сероватая масса консистенции обойного клейстера. Каша должна так выглядеть? В фильмах ужасов из такой бурды обычно вылезают всяческие чудища и нападают на мирных жителей. И такую субстанцию варят лишь потомственные ведьмы, в обнаженном виде, напевая тайные заклинания и призывая в помощники самого дьявола. Как же у меня такое получилось из элементарной овсянки? Возможно, я не все знаю о собственной родословной.
Перекрестить, что ли, кастрюльку во избежание непредвиденных эксцессов?
— Ребят, а ну ее эту овсянку! — преувеличено бодро воскликнула я. — Давайте мы горячих бутербродов соорудим. Они у меня вкуснейшие получаются, пальчики оближешь!
— Ура! — радостно подпрыгнула Дженни, разделяющая мою нелюбовь к кашам. — Бутерброды, бутерброды!
— Ладно, давайте бутерброды, — согласился Лэнс, скептически взглянув на мое варево.
— Только папе мы ничего не скажем, — строго предупредила я.
Глава 14. О трудотерапии и брендах
Дети с аппетитом уплетали мои скромные кулинарные изыски. Различные виды бутербродов — это единственное, что я научилась виртуозно готовить за годы самостоятельной жизни. Раньше-то напрягаться незачем было — на каждом шагу по уютному ресторанчику на любой вкус, в крайнем случае, фастфудов расплодилось до безобразия. Однако здесь, на отшибе, меня все чаще стала посещать мысль, что мамочка таки была права, когда стремилась научить меня готовить хоть что-либо посложнее яичницы. Вот уж верно говорят: чем старше мы становимся, тем умнее кажутся наши родители.
После завтрака я отправила ребятишек играть на улицу и загрузила новую партию посуды в доисторический агрегат с целью спрятать следы преступления от Рока… Гнусная посудомойка не включилась. Вернее, включилась, пощелкала и все. То есть вела себя в точности, как и раньше. Я постучала по правой стенке, по левой, от полноты чувств отбила палец ноги о торец. Пробовала повторить мотив, который использовал Рок. Сочинила свою оригинальную мелодию. Никакой реакции.
Безобразие! Мерзкая машина что, проводит анализ ДНК? Или отпечатки сверяет? Я глубже залезла рукой между ней и шкафом и принялась дубасить по всему подряд.
— Тетя Карина, а что вы делаете? — раздался удивленный голос Лэнса.
— Посудомойку пытаюсь включить, — не разгибаясь, прокряхтела я.
— А… — умолк мальчишка. — А бить ее зачем?
— Ну, она только так включается. Твой папа показывал.
— Там сбоку кнопка специальная есть, когда напор воды слабый, ее нажать нужно, — просветил меня Лэнс.
— Какая еще кнопка? — выпрямилась я.
— Вот здесь, — Лэнс подошел и нажал утопленную в корпус кнопку на боку машины. Та клацнула и зашумела водой.
— Спасибо, Лэнс, — выдавила я, стараясь не покраснеть от стыда.
— Пожалуйста, — небрежно бросил он, прихватил пару пирогов и скрылся за дверью.
Р-р-р. Ну Рок, со своими шуточками дебильными! Постучи, водичка и появится… Придурок! И я не лучше, повелась, как наивная малолетка. Так опозориться перед семилетним ребенком. Ниже падать уже некуда! Хотя, нет… есть куда… Тут еще пятилетняя где-то бегает.
Так называемый муж вернулся спустя час с тремя пакетами покупок, и в несколько более благостном настроении. Ну, по крайней мере, пока меня не заметил, когда сгружал продукты на кухне. Я раскидала все по шкафчикам и в холодильник. Сливки, как ни странно, Рок тоже купил, даже недурственные, двадцатипроцентные. М-м-м, фруктики и даже печеньки бисквитные. До этого момента даже не подозревала, насколько заскучала по нормальной пище. А то тут все было долгосрочного хранения, химикатами щедро сдобренное.
Когда я вышла во двор, Лэнс носился по траве, держа что-то в руках, Дженни — за ним, лопоча: «Дай, дай, дай».
— Неси сюда, — потребовал Рок, которому, очевидно, поднадоел этот бардак.
Лэнс приблизился к отцу, укрывая свою ношу от сестры, что еще больше раззадоривало Дженни.
— Ой, мой ежик, — приперся точно по расписанию. Вот что значит режим! Как они его поймали? Он не кусается? А то за травматизм у детей Рок мне взаправду бошку открутит.
— Почему это твой? — насупился на меня Лэнс, передавая животинку отцу.
— А кто его подкармливал все время? — не собиралась сдаваться я.
— Я его поймал, теперь он мой!
— Ладно, твой так твой. Покорми его только, — мне не жалко. Еж колючий, за себя должен уметь постоять, а я пока в Гринпис не записывалась.
— И мой, — не пожелала оставаться в стороне Дженни.
— Ваш, — усмехнулся Рок. — Принесите ему тогда молока. В меньшем пакете должно быть, — добавил для меня.
— Угу, — молоко уже в холодильнике, но, думаю, животинка не обидится — лето жаркое.
— А я отнесу ежику, — выдвинула ультиматум Дженни, увязавшись за мной.
— Хорошо, детка. Возьми в холодильнике молоко, а я найду подходящее блюдце.
Еж жадно лакал принесенное угощение, после того, как Лэнс пару раз ткнул его мордочкой в тарелку. Дженни азартно наблюдала за процессом и намеревалась подлить добавки.
— Пошли-ка, поговорим, — тихо скомандовал Рок, пока детки были заняты новой игрушкой. А может, не надо? Лучше тут побуду, с ежиком пообщаюсь, с детишками поиграю.